Сотни читательских писем со всех уголков нашей Родины шли к Василию Ивановичу Лебедеву-Кумачу. Писали солдаты и моряки, летчики и саперы, рабочие и инженеры, колхозники и домашние хозяйки, лесорубы и студенты, старики и дети. Писали поэту-сатирику, постоянному автору «Крокодила», поэту-песеннику, песни которого поют повсеместно, автору стихов и песен для детей. Писали своему избраннику — депутату Верховного Совета РСФСР и Моссовета.
Василий Иванович показывал мне и курьезные письма. Письмо из армии. Адрес: «Депутату Лебедю-Кумачу». Ничего больше. Не Лебедеву, а Лебедю. Город не указан. Ни улицы, ни номера дома.
На другом конверте адрес еще короче: «Поэту Кумачу».
И все эти письма доставлялись на улицу Горького, дом 64, в квартиру № 10.
Помню выступление Лебедева-Кумача в пионерском лагере. Вручая поэту букет цветов, звеньевой пионеротряда сказал только три слова:
— За хорошую работу!
Немало времени прошло со дня смерти Василия Ивановича, но он и сейчас, как живой, стоит передо мной. Невысокого роста, крепкий, немного полноватый, с ясными глазами, с ласковой, а зачастую иронической улыбкой, веселый, жизнерадостный и — очень, очень скромный.
В разное время встречался я с Василием Ивановичем. И на всяческих писательских заседаниях и совещаниях, и в его квартире на улице Горького, и — правда, редко — во время войны, когда мне доводилось приезжать из армии дня на два в Москву. Видел я его и в обычном гражданском костюме и в форме морского офицера. Не забуду, как он, никогда не терявшийся, очень волновался, открывая по поручению Союза писателей мемориальную доску на доме А. М. Горького, что у Никитских ворот.
Не раз читал он мне новые, только что написанные стихи и читал по-своему, по-кумачовски, не нараспев, как делают это некоторые поэты, а задушевно, негромким голосом, выразительно подчеркивая основное; новые песни, только что вышедшие из-под его пера, тихо напевал, словно подбирая мелодию. У него был превосходный музыкальный слух, музыку он понимал всем сердцем.
И при каждой встрече — разговоры, главным образом о его работе, об отношении к газете, о его песнях, об эстраде, о кино, о литературе вообще.
Как реликвию хранил Лебедев-Кумач два письма. Престарелая учительница поздравляла своего бывшего лучшего ученика трехклассного городского училища с избранием в Верховный Совет РСФСР. Бывший директор московской гимназии приносил поздравления своему воспитаннику — «одному из пяти, окончивших гимназию с золотой медалью».
— А учиться мне было трудно, — говорил Лебедев-Кумач. — Отец, сапожник-кустарь, Иван Филиппович Лебедев, умер, когда я учился только в третьем классе городского училища. А когда поступил в гимназию, стало еще труднее: нечем было платить за право учения, плата же немалая. Была в гимназии только одна стипендия — имени историка, профессора П. Г. Виноградова, предназначенная для лучшего ученика. Очень хотелось получить эту стипендию, напряг все свои силенки и победил. Стало немножко легче. Через год приехал в Москву из Лондона профессор Виноградов, меня ему представили. Обрадовался профессор, что у меня по истории годовая отметка была пять с плюсом. И увеличил стипендию на сто рублей — на экипировку. Но эту дополнительную сотню я получил лишь один раз, так как историк в дальнейшем «забыл» высылать обещанную прибавку.
А когда в первую мировую войну погиб мой старший брат, — продолжал Лебедев-Кумач, — жить стало вновь труднее. Бегал по богатым квартирам, давал уроки по русскому языку и латыни. Кончил гимназию с золотой медалью. В 1917 году поступил в Московский университет на историко-филологический факультет, но закончить не смог — революция и гражданская война сделали меня поэтом-агитатором.
Писать стихи Лебедев-Кумач начал еще семилетним ребенком.
А в 1916 году гимназист седьмого класса Василий Лебедев уже безыскусственно, но искренне писал:
Или честных людей не осталось в России?
Или нет патриотов, а есть шулера?
Или сгинули честные люди большие?
Или полной разрухи настала пора?
Там стоят перед ужасом смерти плена
Сыновья и мужья, женихи и отцы.
Здесь министры-шпионы готовят измену,
И карман набивают мерзавцы купцы!
Но я верю: терпенья наполнится чаша,
И великого мщенья наступит пора…
Здесь явное влияние Некрасова, стремление юноши подражать великому русскому поэту-гражданину. Но мысли и чувства — свои. В этих стихах — Россия предреволюционных дней, изнывающая под пятой царизма, но уже кипящая, бурлящая, здесь «в терновом венце революции грядет шестнадцатый год».
В том же 1916 году в «Журнале для всех» были опубликованы первые стихи Василия Лебедева.
В период гражданской войны Василий Иванович — на фронте. Он писал сатирические стихи в красноармейской печати, работал в военных клубах, печатался в газетах и журналах, выполнял большую работу в Политуправлении Республики. На станциях железных дорог и в солдатских землянках, в окопах и госпиталях люди изо дня в день читали появляющиеся на плакатах, в листовках, в газетах его острые сатирические стихи, частушки, подписи к плакатам — легко запоминающиеся, афористичные, призывающие солдат и вооруженных рабочих на смертельную борьбу с белогвардейцами и интервентами (к плакатам Дени и Мора). Они во многом несовершенны, эти стихи. Но наравне с пулей и штыком они были нужны революции.
Он подписывался тогда «В. Кумач». В автобиографии поэта говорится: «Героика того времени, кумачовые повязки красноармейцев, кумачовые банты и флаги подсказали мне литературный псевдоним — Кумач, который навсегда слился с моей фамилией (а весной 1941 года при очередной перемене паспорта я просил Главное управление милиции вписать мой псевдоним в паспорт)».
О чем только не писал Василий Иванович в первые годы Советской власти! Строки его легко запоминались. Ну, например: «Приказ, точно ветер, по ротам идет», или его подпись под плакатом:
Ворошилов — ворошит,
А Буденный — будит,
Красный флаг огнем горит —
Хлеб и мир добудет.
В 1921-1922 годах Лебедев-Кумач сотрудничал в газетах «Беднота», «Гудок», заведовал отделом рабочей жизни в «Рабочей газете», работал в «Крестьянской газете» (всё это были массовые издания). Потом работа в журнале «Крокодил», одним из организаторов которого он был сам.
Сатирические фельетоны, юмористические стихи, шутки, едкие изречения — все это печаталось в сатирических журналах или за подписью В. Лебедев-Кумач, или же под псевдонимом Савелий Октябрев.
Учителями Лебедева-Кумача были Крылов, Салтыков-Щедрин, революционно-демократические поэты 60-х годов, в особенности сатирики, и, конечно, в первую очередь — Некрасов. Как-то я спросил Василия Ивановича, кто из русских поэтов оказал на него наибольшее влияние.
— Конечно, Некрасов, — ответил он. — Во-первых, великолепная некрасовская сатира. Вспомните, например, его «Колыбельную», написанную в подражание лермонтовской «Казачьей колыбельной песне». И, во-вторых, широкое использование Некрасовым народного песенного творчества, народных речений, присказок, пословиц, поговорок, частушек. Ведь именно Некрасов вслед за Пушкиным ввел в русскую поэзию разговорный, «мужицкий» язык. Я очень люблю Некрасова, многие его стихи знаю наизусть. И вы наверное, заметили, как я в своих стихах и песнях широко пользуюсь некрасовским наследием.
Многое взял В. И. Лебедев-Кумач и у Д. Бедного и В. Маяковского.
Илья Кремлев в своих воспоминаниях «В литературном строю» (1968), критически оценивая сатиру и юмор Лебедева-Кумача («…и юмористические рассказы Лебедева-Кумача и его сатирические стихи были лишены подлинного блеска»), утверждает, что даже сам поэт якобы «недолюбливал» юмор и сатиру. С этим нельзя согласиться.
Конечно, при огромной повседневной работе поэта неизбежны были и недостатки: недоработанность отдельных стихов, трафаретные рифмы, растянутость, но большинство его сатирических и юмористических стихов читатели любили, запоминали, переписывали, да и в эстрадных концертах они постоянно исполнялись. А то, что Лебедев-Кумач «недолюбливал» свою сатирическую работу, совершенно неверно. «Я газетчик, — говорил мне поэт не раз, — и как газетчик люблю сатиру и юмор, фельетон и скетч, лирический стих и песню — поэт-газетчик не может не любить все жанры».
Народ любил сатиру своего поэта — всегда острую, целеустремленную, действенную. Но страна росла, крепла. С каждым годом жить становилось радостнее, веселее. Народу нужна была песня вольная, широкая, теплая, лирическая, отражающая его душу и дух времени…
Первая песня Лебедева-Кумача прозвучала с экрана. Она была написана для фильма «Веселые ребята». Звуковое кино делало тогда первые свои шаги, а музыкальная кинокомедия только-только зарождалась. У ее истоков стоял режиссер Григорий Александров. Он привлек к участию в этом первом музыкальном комедийном фильме таких известных мастеров, как Исаак Дунаевский, Леонид Утесов, Любовь Орлова. Был написан сценарий, создана музыка марша. Но не было слов. Тогда съемочный коллектив обратился к «Комсомольской правде». Объявили конкурс на слова марша. В нем приняли участие и известные и молодые поэты, было написано много песен, но слова этих песен никак не сочетались с музыкой. Положение сложилось безвыходное. И вот тогда к Дунаевскому и Александрову пришел Лебедев-Кумач — известный сатирик, сотрудник «Крокодила», как песенник ничем еще себя не проявивший. Он предложил свой текст марша «Веселых ребят», и режиссера и композитора обрадовали строки:
И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет.
Началась совместная работа. Сходились по двое, по трое, слушали слова песни, подсказывали, песня видоизменялась и наконец удовлетворила всех троих.
Вправленная в чудесную музыкальную оправу песня зазвучала повсеместно, помогала народу и в горе и в радости, ее пели в годы войны с немецко-фашистскими захватчиками, а после победы, в период мирного строительства эта песня приобрела новый смысл, новых слушателей. Она переведена на многие иностранные языки.
«Марш веселых ребят» стал одной из любимых песен советского народа. Но Лебедев-Кумач шел дальше — он мечтал создать «патриотическую песню всенародного звучания», как сам же говорил, песню широкого дыхания, славящую Родину и простого человека.
Такая песня вскоре была написана и также впервые прозвучала с экрана. Кинорежиссер Г. Александров ставил фильм «Цирк». В создании этой картины участвовали крупнейшие советские мастера литературы и искусства. Автором темы был Валентин Катаев. Сценарий писали Илья Ильф и Евгений Петров, диалоги — Исаак Бабель. Тексты песен поручили Лебедеву-Кумачу, музыку — И. Дунаевскому. Лебедев-Кумач рассказывал, что Александров мечтал о песне глубокого обобщения, и поэт стремился создать широкую, раздольную русскую народную песню. Так была создана «Песня о Родине»:
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек…
«Песня о Родине» создала поэту славу. Слова песни — простые, житейские, эпитеты ясные, без ложной красивости, но в простых и ясных строфах сконцентрирована общенародная мысль о нашей Советской стране, стране социализма. Песня эта стала своего рода гимном, она пользовалась и сейчас пользуется огромной популярностью.
Приведу один пример популярности этой песни. За несколько лет до войны я был с Василием Ивановичем в Сокольниках на торжественном открытии Парка культуры и отдыха. Оркестр заиграл «Песню о Родине». Стотысячная толпа, собравшаяся в парке, подхватила эту песню, и на всю округу загремел импровизированный народный хор.
В апреле 1937 года я встретился с Василием Ивановичем, спросил его, что он сделал за первые три месяца того года. Василий Иванович озорно усмехнулся, сказал:
— Да совсем немного сделал. Закончил вместе с Дунаевским песни для фильма «Богатая невеста», написал траурную песню-реквием для фильма, посвященного памяти Серго Орджоникидзе (музыка И. Дунаевского), песню «Орлиное племя» для пьесы Всеволожского «Детство маршала» (музыка А. Александрова), вышла в Музгизе детская игровая «Морские волки» (музыка М. Блантера), подготовлены к печати две книги стихов для детей: «В гостях у зверей» и «Приключения Джека», работал над песнями для фильмов «Волга-Волга» и «Сын родины». Подготовлены к печати две большие книги — «Книга песен» и «Сатира и лирика»…
И это называется «совсем немного»!
В 1938 году Василий Иванович был избран депутатом Верховного Совета РСФСР. Вспоминается одно предвыборное собрание. На сцену поднимается старый рабочий. Одет по-праздничному. В руке громадный букет полевых цветов.
Рабочий подходит к Лебедеву-Кумачу, вручает ему букет:
— Возьми, Василий Иванович, вместе со своей старухой собирал. Возьми! На той земле собирал, которую ты так поешь хорошо. Слово мое рабочее, верное. Любит тебя народ. Песни твои любит. Без песен нельзя рабочему человеку…
После собрания старый рабочий пошел провожать поэта. По дороге он все говорил:
— Ты в воду-то с цветами аспиринчику всыпь. Неделю простоят, не завянут. А за неделю ты новую песню напишешь. Будет эта песня рабочая, потому цветы-то от рабочего сердца подарены…
Выступления Лебедева-Кумача в Верховном Совете РСФСР всегда вызывали бурные аплодисменты. Не только потому, что каждую свою речь он сопровождал стихами, но и потому главным образом, что Лебедев-Кумач говорил всегда конкретно, связывая свои выступления, даже по чисто хозяйственным вопросам, с культурой, с литературой, с искусством, с моральным обликом советского человека.
Вот, к примеру, его выступление на сессии Верховного Совета по вопросам народного бюджета. Он начал так:
В Стране Советов и художник и поэт
Знакомы быть должны с хозяйством и бюджетом,
Зато бухгалтер, составляющий бюджет,
Пожалуй, должен быть немножечко поэтом, —
и, произнося речь о бюджете страны стихами, говорил о том, как важно беречь каждую народную копейку, бороться с лодырями и транжирщиками, разоблачал характеры людей, одним из которых «стыдно» рассчитывать копейки, а другие «и вовсе карман государства давно привыкли считать своим». (Непонятно, почему во всех сборниках поэта эта речь публиковалась без первых четырех строк.)
Мне не довелось видеть Лебедева-Кумача на войне — мы были на разных фронтах. Но вот что пишет поэт Николай Флеров встречавшийся почти ежедневно с Василием Ивановичем во время пребывания Кумача на Северном флоте, куда тот приехал с композитором К. Я. Листовым:
«Василий Иванович переживал тогда большой творческий подъем. Он писал новые стихи и песни каждый день. И в тот же день успевал выступить один или два раза на корабле. Замечательное содружество — Лебедев-Кумач, Листов и его аккордеон — приносило в те дни североморцам незабываемые часы отдыха после боя… А потом он приходил в редакцию. В нем просыпалась давняя тяга газетчика к гранкам… Он просматривал подготовленные к печати странички юмористического отдела «Таран» (речь идет о газете Северного флота «Краснофлотец». — С. И.). Опытный сатирик, он часто помогал и словом, и делом, и советом. Я всегда удивлялся работоспособности Василия Ивановича. У меня, тогда еще только начинавшего литературный труд в его профессиональном смысле, было почему-то представление, что писатели долго спят по утрам, а работают поздней ночью… Но вот иной раз утром раздавался телефонный звонок в редакцию. Говорил Василий Иванович:
— Будут стихи. Сижу работаю. Заходите перед обедом.
— Я приходил в комнату «песенной бригады Кумач — Листов» и слушал новые стихи Василия Ивановича… Он и пел свои песни под аккомпанемент листовского аккордеона. Голос у него был негромкий, с хрипотцой…»
С законной гордостью показал мне Василий Иванович одно из писем, полученных им от командования береговой артиллерийской части после посещения поэтом Северного флота (апрель 1943 года):
«Ваше пребывание у нас в частях оставило неизгладимый след у каждого бойца и командира… Мы приняли решение первый фашистский корабль, обнаруженный нами, пустить на дно в честь депутата Верховного Совета и любимого советского поэта В. И. Лебедева-Кумача. Спешим Вам сообщить, что к нашему общему удовольствию нам не пришлось долго ждать возможности сдержать свое слово. В ночь с 7 на 8 апреля нашими наблюдателями был обнаружен корабль противника… Бой был упорный, ожесточенный… Фашистский транспорт водоизмещением в 10 000 тонн отправлен на дно окончательно и бесповоротно. С полным правом мы считаем Вас равноправным участником этой победы и с гордостью заносим ее на Ваш боевой счет».
Как и в период гражданской войны, Лебедев-Кумач — разносторонний фронтовой поэт. Множество плакатов, иллюстрированных стихов-агиток с текстами его песен, с нотами лежат передо мной. Они подарены были мне поэтом вскоре после войны. Созданы они Лебедевым-Кумачом в содружестве с Борисом Ефимовым и другими художниками. Эти тексты не вошли в сборники стихов поэта, и лишь историки Великой Отечественной войны будут впоследствии разыскивать их. Но они свидетельствуют о фронтовой работе поэта — сотрудника фронтовых газет и журналов, агитатора Политуправления Красной Армии и моряка Северного флота Лебедева-Кумача.
На плакате — раненый фашистский зверь уползает в берлогу. Подпись:
Фашистскому зверю закрыты дороги, —
Его мы прикончим в берлинской берлоге!
Воинская открытка-секретка. В мощном наступательном порыве грозно идут вперед воины Красной Армии. Рисунок обогащают стихи Лебедева-Кумача — четкие, броские, легко запоминающиеся и, как всегда, напевные музыкальные:
Мы идем! Никакие преграды
Не помогут укрыться врагам!
Перед нами синеют Карпаты,
Никуда не уйти от расплаты,
От суда не уйти палачам!..
Горы, реки, леса и долины
Мы за зверем фашистским пройдем,
Пусть он мечется в злобе звериной,
Пусть ползет он в берлоги Берлина, —
Мы найдем его там и добьем!
В комочек сжался волк с мордой Гитлера под ударами штыков и прикладов советских воинов. И стихотворная подпись в духе одной из басен Крылова:
Он позабыл смертельный стон овец
И сам овцой прикинуться желает…
Но нас не обмануть! Расплата наступает!
Дрожи, убийца, близок твой конец!
Открытка 1943 года. Мощный советский крейсер рассекает волны океана. Над крейсером — краснозвездные советские самолеты. И песня «Морская гвардия» Лебедева-Кумача с нотами, где такой припев:
Морская гвардия идет уверенно,
Любой опасности глядит она в глаза.
В боях испытана, в огне проверена,
Морская гвардия — для недругов гроза!
Плакат В. Корецкого — фашистский офицер с кулаками идет на советскую девушку — и подпись Лебедева-Кумача:
Моряк!
Избавь от гнусных гадин
Родную девушку твою!
Будь с палачами беспощаден,
Убей насильников в бою!
Через пять дней после начала войны группа московских писателей и художников начала создавать «Окна ТАСС», и Лебедев-Кумач принял в них самое активное участие. За время войны было создано около 1300 «Окон». Из них свыше ста — с подписями Лебедева-Кумача.
5 июня 1944 года был выпущен тысячный номер «Окон ТАСС» с текстом Лебедева-Кумача (художники Н. Ф. Денисовский и П. П. Соколов-Скаля). Его особо бережно хранил Василий Иванович. На рисунке — трясущийся от страха Гитлер, в которого со всех сторон нацелены штыки советских солдат, карандаши и перья советских сатириков. Плакат озаглавлен «Наш тысячный удар». Стихи Лебедева-Кумача:
Я горжусь, что перо приравняли к штыку,
И в бою средь оружья другого
Помогает удар наносить по врагу
Большевистское жаркое слово!
Маяковский! Твою воплощая мечту,
И поэт и художник стоят на посту,
И врага неустанно и грозно громят
Стих и проза, рисунок и яркий плакат!
Говорят, что Лебедев-Кумач сочинял свои стихотворения, так сказать, на ходу, что весь он был начинен рифмами, эпитетами, метафорами. В какой-то мере (но только в какой-то!) вторая половина этого замечания справедлива. В разговорах со мной Василий Иванович нередко выражал свои мысли стихами. Но работал он над основными своими произведениями очень тщательно, обдумывая каждое слово, переделывая, дорабатывая и заново сочиняя целые строфы. Примером может служить его песня «Священная война», черновики и беловые экземпляры которой хранятся в архиве В. И. Лебедева-Кумача в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ). Песня эта, как мы знаем, была написана в течение одного или, максимум, полутора дней (утром 24 июня песня была опубликована в газетах) но она потребовала упорной работы. Лебедев-Кумач без конца переписывал и дорабатывал отдельные строки и строфы, писал и выбрасывал, заменял другими целые четверостишия, пробовал каждую строфу на голос.
Большие творческие планы были у Лебедева-Кумача. Уже находясь в больнице, в конце 1948 года, он начал писать поэму о своем детстве, в которой предполагал показать все важнейшие события того времени — русско-японскую войну, Цусимский бой, гибель «Варяга», революцию 1905 года. Сохранился лишь небольшой отрывок из этой поэмы.
Незадолго до смерти Василий Иванович говорил:
«Планов много: задумал написать комедию, цикл лирических стихов, серию новых песен… Хочется поработать над коротким рассказом, которым я когда-то увлекался… Пятилетка восстановления и расцвета рождает все новые и новые мечты и желания… Хочется поработать и в стихах и в прозе: для кино и для театра, для эстрады и для самодеятельности, для взрослых и для детей, для города и для деревни… Хочется работать плечом к плечу со всеми и помогать пятилетке очерком и рассказом, песней и фельетоном, пьесой и стихом… Хватило бы только сил!»
Сил не хватило, их подкосила болезнь.
Василий Иванович Лебедев-Кумач умер 20 февраля 1949 года. В некрологе, опубликованном в «Правде», говорилось: «Творец популярнейших песен, самобытный поэт, общественный деятель В. И. Лебедев-Кумач внес в сокровищницу русской советской поэзии простые по форме и глубокие по содержанию произведения, ставшие неотъемлемой частью нашей социалистической культуры… Национальное по форме и социалистическое по содержанию, творчество В. И. Лебедева-Кумача является образцом самоотверженного служения поэта своему народу…»
Эти слова — лучшая оценка творчества поэта.
Огромной популярностью пользовался Лебедев-Кумач у народа. Но писали о поэте очень мало. Еще в 1939 году А. А. Фадеев говорил: «критика несправедливо замалчивает такого мастера массовой песни, как Лебедев-Кумач. За всю жизнь о его работе не написано почти ни одной статьи. Это происходит от неясности отношения к работе Лебедева-Кумач со стороны ведущих кадров нашей критики. С одной стороны, ввиду большой популярности Лебедева-Кумача в широких массах люди стесняются критиковать его часто неудачные, торопливо написанные газетные стихи. С другой стороны, из боязни усмешки того или иного сноба, люди стесняются сказать в полный голос о настоящем высоком поэтическом качестве его массовых песен, о его прошлой замечательной работе в области сатиры».
Прошло более тридцати лет, а положение почти не изменилось.
«Кумач вообще почти забыт, а ведь это целый этап развития советской песни», — писал Евгений Долматовский в 1966 году. Даже в больших работах о советской поэзии, таких, как «Русская советская поэзия» А. В. Кулинича, Лебедеву-Кумачу отведен всего десяток строк. Столь же незначительное место занимает поэт в «Истории русской советской литературы», три тома которой вышли в 1967-68 годах. Почти двенадцать лет не издаются сборники его стихов и песен (последний небольшой сборник, выпущенный Гослитиздатом, датирован 1960 годом).
Такое забвение имени замечательного, поистине народного поэта недопустимо.
Источник: // Октябрь, 1972 г., № 1, с. 207-213.
|
